Сергей Жигунов, уложив в 520 минут 10-серийную версию «Трех мушкетеров», ну а затем отрезав 400 минут и отдав остальное в кинопрокат, должен был ожидать бурной реакции – обо всем этом в статье от Postimees.

Мушкетеры.

120-минутному конспекту сериала справедливо ставят в вину, что сюжет «Трех мушкетеров» скомкан, начала и концы многих выигрышных эпизодов оборваны, так что врубиться в происходящее может только тот, кто читал роман Дюма, а в кино на такие картины ходит преимущественно нынешнее «Generation П.» — не то, о котором писал Пелевин, а поколение поп-корна, ничего не читающее и ждущее от фильма чего-то типа экшн, только в старинных костюмах. Что ж, их ожидания удовлетворены, крутой зарубы, т.е. схваток на шпагах, здесь даже больше, чем предусмотрено Дюма, и сняты они лихо.
Остальные же поколения зрителей дожидались сериала, бережно храня в душе образы из фильма Георгия Юнгвальд-Хилькевича, а пуще того — прекрасные музыкальные номера Максима Дунаевского — Юрия Ряшенцева.
Экранизации «20 лет спустя» и «Виконта де Бражелона» получились у Юнгвальд-Хилькевича намного хуже. В них не было песен и безумного азарта молодости, с ушедшей юностью героев захромал на все четыре ноги девиз «Все за одного — один за всех!», а «Возвращение мушкетеров» оказалось бессмысленным и позорным. Но все это забылось, а фильм с еще молодым Михаилом Боярским утвердился в памяти.
Наш зритель охотно простил все зарубежные вивисекции шедевра Дюма, включая картину Пола У.С.Андерсона, в которой д’Apтаньян (Логан Лерман) оказался безусым и наив­ным тинейджером, Атос, Портос и Арамис — суперагентами на службе Его Величества, Милла Йовович играла Миледи как вариацию своей роли в «Обители зла», а решающая схватка происходила в воздухе, между летающими кораблями, построенными по выкраденным чертежам Леонардо да Винчи. Это было так глупо, что даже восхитительно!

Зарезаны на монтажном столе

Новый телесериал (в противовес киноварианту) выглядит растянутым и местами вялым. 520 минут — слишком много для романа. (Идеальный формат был у фильма 1961 года, снятого Бернаром Бордери: две серии по часу 45 минут; помню, какие очереди выстраивались у касс. Еще помню только красавицу Милен Демонжо в роли Миледи; «Фантомас» был снят позже, но Милен уже тогда покорила мое подростковое сердце!)
Чтобы заполнить 520 минут, Сергей Жигунов и его соавтор-сценарист Андрей Житков, дописали Дюма, развили линии отношений Арамиса и герцогини де Шеврез, Портоса и г-жи Кокнар (все то, что д’Apтаньяну по младости знать не положено), внесли больше драматизма в отношения Анны Австрийской и Бэкингема; к приехавшей якобы навес­тить мужа под Ля Рошель королеве Бэкингем, уже убитый, приплывает на последнее свидание в лодке (это уже в духе страшных шотландских баллад)… Но и это ничего. Труд­­нее всего принять того д’Apта­ньяна, которого сыграл Риналь Мухаметов.

Лицо гасконской национальности

Этот д’Apтаньян молод, безус и чрезмерно пылок (как Логан Лерман у Андерсона) и выглядит сильно уцененной копией Антона Макарского времен сериала «Пером и шпагой». Непосредственностью и наглостью он похож скорее не на гасконца, а на горца, танцующего посреди Москвы лезгинку и палящего из ружья по поводу какого-то своего праздника. Дело даже не в том, что рот у него постоянно полуоткрыт, а к лицу приклеена довольно бессмысленная улыбка, а в том, что 18-летний французский дворянин образца 1626 года несравненно взрослее сегодняшнего инфантильного юнца.
Авторы зачем-то наделили его (для «утепления» образа?) любовью к поэзии; в своем (ауле — зачеркнуто) городке он обчитывал некую замужнюю даму Ронсаром, а в Париже цитировал это же стихотворение сначала Атосу (который безошибочно распознал в нем девственника и отправил перед дуэлью в бордель приобщиться к плотским утехам), а затем Констанции. (Настоящий д’Apтаньян терпеть не мог стихов!) Уж скорее на д’Apтаньяна (постаревшего) похож сыгравший его отца Мишель Карлье.
А главное — этот д’Apтаньян никак не может стать неформальным лидером отважной четверки. В нем нет ни харизмы, ни силы характера.
Из мушкетеров мне безоговорочно нравится Атос. Юрий Чурсин в этой роли романтичен, печален и слегка мизантропичен; даже не читавший Дюма зритель (а таких нынче много) сообразит, что Атос целенаправленно спивается оттого, что его тяготит какой-то призрак прошлого. Портос (Алексей Макаров) и Арамис (Павел Баршак) тоже, в общем, не вызывают протеста.

Кто, по-вашему, этот мощный старик?

Это гигант мысли, отец (русской демократии — зачеркнуто) французского абсолютизма, особа, приближенная к королю, словом, Арман дю Плесси герцог Ришелье, кардинал Франции, премьер-министр, генерал-лейтенант и проч.
Его сыграл 82-летний пат­риарх Вахтанговского театра Василий Лановой, который и сейчас остается в прекрасной творческой форме, но, согласитесь, такому солидному государственному мужу как-то неуместно домогаться молоденькой, хорошенькой и легкомысленной королевы (Мария Миронова).
Поэтому ненависть кардинала к королеве, как и ненависть Миледи к д’Apтаньяну (в романе-то все было понятно: он проник в ее постель, представившись графом де Вардом, и увидел лилию на плече) недостаточно мотивирована.
И тут мы подошли к главному секрету сериала, не позволившему ему сохранить дух романа Дюма.
Юнгвальд-Хилькевич снимал свой киномюзикл тогда, когда девиз «Все за одного — один за всех!» не был пустым звуком. Бесшабашных и легкомысленных мушкетеров (героев картины и актеров) скреп­ляла дружба, позволявшая противостоять душному времени и не прогибаться под изменчивый мир.
Жигунов — умный человек и понимает, что сегодня вмес­те с неудачным социальным экспериментом на шестой час­ти суши канули в прошлое и такие прекрасные ценности, как честность, верность себе и друзьям, бескорыстие, а подлость и интрига правят бал. «Королева Марго» и «Графиня Монсоро» получились не потому, что Жигунов был только продюсером, а не постановщиком, а потому, что в них интрига, манипуляторство, предательство составляли главные компоненты сюжета. А «Три мушкетера» — это единственный, кажется, роман Дюма, в котором побеждает светлое начало. (У Дюма есть романы и вовсе без положительного героя, например, «Изабелла Баварская».)
Соавтором сериала «Три мушкетера» стало безжалостное время. Наше время. И потому Жигунов отклоняется от основной линии (романтичес­кой) в сторону горького реализма. И центральным героем становится (поневоле?) Ришелье, который железной рукой выстраивает вертикаль власти, беря верх над всем, что мешает возведению великой державы, в том числе над настроениями несколько параноидального Людовика XIII, неожиданно и ярко сыгранного Филиппом Янковским.
Все, что стоит на пути к вожделенной цели (к которой Ришелье движется бескорыстно), должно быть сметено. Ришелье предает Миледи, когда она становится ненужной и опасной; если выбирать между глупым и пылким д’Apтаньяном, из которого (мудрый кардинал видит людей насквозь) можно вырастить нерассуждающего слугу державы, и уже отработанной шпионкой, предпочтителен д’Apтаньян.
Кстати, Миледи (Екатерина Вилкова) в картине предстает пусть красивой, но несколько вульгарной особой. Подвески у романтического Бэкингема (Константин Лавроненко) она срезает отточенным ребром монеты, как цыганка. А разоблачение супруги графа де Ля Фер происходит не при падении с лошади, а при падении с конюхом на сено, в конюшенном стойле… Зато прощальный ужин Миледи и Атоса трагически изыскан — но сделан в ином жанре, чем весь фильм.
Жигунов сделал фильм о том, как исторически прогрессивный деятель последовательно отбирает у людей право на частную жизнь, оставляя им в утешение все меньшее пространство, чтобы быть самими собою. Хотел ли Жигунов именно такого фильма? Не знаю. Ключевой фразой фильма стал не девиз мушкетеров. Ключевым стал диалог Ришелье и Бэкингема. «Политик вашего уровня не может позволить себе что-то, противоречащее интересам его страны», — говорит Ришелье. «Политик моего уровня может позволить себе все что угодно», — отвечает Бэкингем.

Вот и решайте, кто прав.